Купил книгу о Ное Троцком - тоненькую и не новую. А внутри её были старые талоны на мясо.



И на меня нахлынули воспоминания. Особенно, когда я посмотрел на обратную сторону талонов.



В самом конце 1991 года матери позвонили со старой работы. Мол, приходи, есть сардельки без талонов. Мать схватила меня, я схватил рюкзак, и мы понеслись "через Альпы"...

И тут надо вспомнить главный принцип советской торговли - весь дифицит сначала идёт своим. А уж размер круга этих своих надо трактовать исключительно расширительно. Мать к тому времени уже несколько лет, как перебралась из продовольственной торговли в промтоварную, но старых коллег не забывала, равно как и они её. Так что обратно я шёл с плотно набитым рюкзаком. А надо сказать, что понятие "рюкзак" за прошедшие десятилетия измельчало. Сейчас этим словом обычно обзывают заплечную сумку объёмом литров семь. А во времена моей юности на такие мелочи не разменивались - мой голубой стройотрядовский рюкзак вмещал литров сорок, если не пятьдесят. И все эти литры были плотно набиты сардельками. Сначала оторвалась одна лямка, потом другая. Последние метров пятьсот я тащил рюкзак за ручку, размышляя о том, что я буду делать, если она оторвётся...

Кстати, холодильник был не таким уж и большим, и места для сарделек в нём не было. Пришлось бесценный груз распихивать по сумкам и авоськам и вывешивать за окно, зорко следя, чтобы синицы не налетели. По закону подлости началась оттепель. Срок хранения мяса, практически бесконечный на морозе, стал сокращаться и сокращаться. Пришлось сделать сардельки основным продуктом питания всей семьи. Мы если их по три раза в день, и я искренне опасался, что по завершении этих запасов смотреть на них не смогу. Но обошлось...

Так что я скептично отношусь к тем, кто кричит, что при позднем Горбачёве и раннем Ельцине мы все плохо жили. Мы жили не плохо, а однообразно, день за днём поедая рюкзак сарделек. Кстати, к концу зимы талоны совсем отменили.